Мы из ЧК - Страница 37

— Вот и бери его к себе в писаря, — пьяно ухмыльнулся Серов и, взяв со стола полный стакан, протянул Матцеву. — Угости своего земляка.

Матцев поднес стакан Семену. Чокнулись. Выпили. И потекла беседа. Вспоминали о родном селе, детстве, школьных годах. Потом заговорили о том, как идут дела в банде. И вдруг Семен понял, что Матцев что-то не договаривает, что-то скрывает.

— Жить будешь вместе со мной, — заявил в конце беседы Матцев. — А работа разная. Больше по бумажной части. Появится желание — назначим командиром.

— Нет, зачем же? — возразил Бредихин, — Мне лучше бумагами заниматься. С детства привык, сам знаешь…

Не сразу поверили Бредихину. По приказу Матцева, а может быть, его заместителей, к Семену был приставлен Никифор, по прозвищу «Свинья». Он навязывался Бредихину в друзья, заискивал перед ним, часто приносил самогон, а подвыпив, заводил речь о житье-бытье. И как ни противно было Бредихину такое знакомство, приходилось «дружить» с Никифором.

Ежедневно в следственный отдел приводили захваченных в селах коммунистов, красноармейцев и просто местных жителей, не угодивших чем-то бандитам. Бредихин с трудом сдерживал себя. Он был свидетелем многочисленных расстрелов, зверских пыток над честными советскими людьми. Матцев лишь формально возглавлял следственный отдел, ибо всеми делами вершили Овчинников и его комендантская команда.

Семену вскоре удалось добиться расположения Овчинникова, который решил сколотить капитал и знал, что в сейфе следственного отдела собраны немалые ценности, изъятые у арестованных и расстрелянных граждан. Овчинников заискивал перед Семеном, под любым предлогом выпрашивал подачку. Бредихину это было выгодно, так как Овчинников, получая из сейфа некоторую долю, делился с Семеном секретами, военными планами Серова. Кое-что Бредихин узнавал от Матцева.

Прошло некоторое время, Семен стал «своим» человеком в банде. Он иногда выезжал в села, где встречался со связниками, а в городе вел «разведку» по заданию Матцева. Ему стали поручать расследование некоторых дел арестованных. И многие из советских граждан избежали смерти. Вскоре Бредихин освободился и от назойливого Никифора. Его убили в перестрелке с работниками милиции.

Прошло еще некоторое время, и чекисты Оренбурга стали получать подробную информацию о банде Серова, о ее планах, местонахождении. Все это позволило своевременно принять необходимые меры.

Первый серьезный удар по серовцам нанесли бойцы гарнизона поселка Калмыково, которым командовали секретарь уездного комитета партии Николай Иванович Попов и начальник уездного отдела ОГПУ Иван Чапурин. В конце ноября и начале декабря 1921 года банда потеряла около полтораста человек убитыми и ранеными, много лошадей. Крупное поражение потерпели серовцы под стенами Гурьева, куда направились после боев у Калмыково. В середине декабря банда была вынуждена отступить к поселку Тополи, откуда в начале января 1922 года планировалось совершить второй налет на Калмыково. В 50 верстах южнее Калмыково, в поселке Гребенщики, серовцы были перехвачены частями Красной Армии и разбиты. Пехота вместе с обозом попала в плен. С остатками кавалерии Серов бежал в сторону Бухары, откуда намеревался двинуться на Уил.

…Телефонный звонок полпреда о движении серовцев к Уилу определил дальнейшие действия Авдеева, руководителя уильских чекистов, которые много сделали для обороны поселка. Был создан отряд самообороны, роздано оружие. И когда к Авдееву собрались чекисты, он уверенно и четко отдавал распоряжения. В частности, приказал, чтобы из Уила были эвакуированы семьи чоновцев и коммунистов. Для прикрытия решили оставить небольшой отряд.

Покончив с делами, Авдеев провел по лицу ладонью и вспомнил, что уже несколько дней не брился. Не до этого было! Постоянные тревоги, экстренные совещания. В поселке участились убийства из-за угла, поджоги. Авдеев направился в соседнюю комнату за бритвой и по пути еще несколько раз провел пальцами по курчавой бородке. Остановился.

— Да ведь борода-то кстати, — вслух сказал Авдеев. — Указание полпреда об установлении связи с Бредихиным надо выполнять. Пройдет еще несколько дней, и во мне трудно будет узнать всегда чисто выбритого чекиста. Как я сразу не догадался об этом?!

…У здания, где размещались чекисты, несмотря на трескучий мороз, суетились мальчишки, помогающие бойцам грузить железные ящики, мешки, другое имущество. Прохожие украдкой поглядывали на отъезжающих. С наступлением сумерек колонна саней, сопровождаемая всадниками, тронулась в путь. Тяжело вздыхали женщины, всхлипывали мальчишки, неразлучные друзья и активные помощники бойцов-чоновцев. Лишь из-под навеса над тесовыми воротами неслась отборная брань. Это местный старожил, сыновья которого были осуждены за бандитизм, слал проклятия вслед уходящим чекистам. Легкая поземка заметала следы саней. Отряд затерялся в сумерках.

А на другой день после короткого боя Уил был занят серовцами.

…Стояла темная ветреная ночь. Рваные облака закрыли пытавшуюся прорваться сквозь них луну, а резкие порывы ветра поднимали снежную пыль, надежно маскируя следы идущих по целине людей. Ноги то и дело проваливались в глубокий снег, сугробы мешали движению. Через несколько верст путники спустились в неглубокий овраг и по нему подошли к окраине степного поселка. Остановились. Какая-то гнетущая и таинственная тишина обступила отряд со всех сторон. Где-то далеко, на северо-западной окраине села лаяла одинокая собака. Было за полночь.