Мы из ЧК - Страница 68

С того дня Михаил Петрович Хлебников каждый день занимался делом Асадуллы Хафизова. Что делал шейх у себя на родине после того, как закончил учебу в Бухаре, Хлебникову помогли установить чекисты Ферганы, Андижана, Коканда. По документам, полученным от них, явствовало, что Асадулла находился в поле зрения органов ОГПУ около двух лет. Возвратившись из Бухары домой, к отцу, он недолго предавался отдыху. С первых дней шейх стал создавать религиозные кружки, деятельность которых направлялась на распространение идей ислама. Исполняя обязанности учителя в религиозной школе, Хафизов по совету отца установил тесные контакты с зажиточными кашгарцами. Через них он подружился с почитаемыми муллами в Кашмире, завязал с ними переписку, поддерживал непосредственную связь.

Из писем, получаемых от кокандского друга Мустафы и от Садыкова из Андижана, Асадулла узнал о волнениях в Петербурге, неудачах русской армии на германском фронте, о возмущении народных масс. Мустафа и Садыков подчеркивали, что проповедники готовы до конца защищать власть имущих.

В конце марта в комнату Касыма вбежал джигит. Не успев как следует отдышаться, выпалил:

— В России революция! Я узнал об этом от земляка, приехавшего из Туркестана.

Маленькая фарфоровая пиала выпала из рук старого Касыма, глаза округлились. Он попытался встать, но грузно опустился на свой тюфячок. Почтенные муллы, сидевшие рядом с Касымом, онемели от страшного слова «революция». А когда немного пришли в себя, пробормотали молитву против злого нашествия. У многих мулл в русском Туркестане были свои связи, а у некоторых хранилось имущество.

Позднее в богатый дом Касыма и его сына все чаще стали собираться служители религиозного культа, купцы, богатеи. На этих сборищах присутствовал и Асадулла Хафизов. Ему говорили:

— Когда в жизни мусульман Туркестана происходят такие большие перемены, ты, сын наш, как духовник, можешь сыграть большую роль и в Коканде, и в старой Бухаре. Тебе надо покинуть Кашгар и выехать за границу.

Об этом же толковал Асадулле и старый Касым.

— Поездка в страну большевиков, — говорил он, — будет опасной, но целесообразной. Ты должен выполнить волю аллаха.

Перед тем как отправиться в дальний путь, Асадулла прочитал большую проповедь в главной мечети Кашгара, где присутствовали многие авторитетные служители ислама. Один из них, с хитрыми, бегающими глазками, смотрел на Асадуллу с каким-то удивлением, его тонкие пальцы то и дело перебирали реденькую бороду. Он завидовал предстоящей миссии Хафизова в Среднюю Азию.

За день до отъезда Асадулла решил навестить Юсупа. Узнав о связях шейха с панисламскими кружками, тот не на шутку встревожился, просил быть осторожным.

— С этими панисламскими идеями, — сказал Юсуп, — ты восстановишь против себя гоминдановскую администрацию. С ней шутки плохи.

На это Асадулла заметил:

— В Фергану я еду для того, чтобы повидаться со своими друзьями, узнать их настроение в связи с происшедшей в России революцией. Там меня гоминдановцы не достанут.

Разговаривая, друзья вышли в сад, присели возле журчащего арыка. Мать Юсупа подала им завтрак. На подносе лежали две лепешки, отварные куски баранины, сладкий кашгарский кишмиш, курага. Женщина пожелала молодым людям приятного аппетита, ушла к себе.

За трапезой Юсуп пытался отговорить шейха от поездки в Туркестан. В такое тревожное время не следует, мол, выезжать из Кашгара. Но его друг был настойчив. Он упрямо заявил:

— Мне необходимо там быть. И какие бы опасности не встретились на пути, я проберусь в Туркестан.

Они простились, и Асадулла на другой день выехал к границе. Вечером он был уже в небольшом кишлаке. Шейх не знал здешних мест, по смело направился к крайней избе. Здесь, по словам верных людей, жил проводник-кашгарец Турсунахун, который взялся провести Хафизова через границу.

Путь до места занял немного времени. Турсунахун, хоронясь за валунами, пояснил:

— Самый трудный участок, господин, остался позади. Здесь, вдоль границы, не всегда ходит охрана. До кишлака на той стороне рукой подать. Идите прямо к избе, крайней слева. Хозяина зовут Ораз. Скажите, что я привел вас к границе.

К указанной проводником избушке Асадулла приближался не спеша, осторожно ступая по едва заметной в потемках тропе. Послышался громкий лай. Собака кинулась на шейха, но после окрика хозяина отбежала в сторону.

Ораз был средних лет, отличался могучим телосложением. Он хорошо говорил на кашгарском наречии. После ужина Ораз и шейх нашли много общего во взглядах на жизнь, на разворачивающиеся события в советском Туркестане.

Утром Ораз дал Асадулле лошадь, объяснил, как лучше доехать до Коканда, назвал фамилии людей, у которых можно найти приют, покормить коня.

Не доезжая до Коканда нескольких километров, шейх свернул к ближайшему кишлаку. Здесь, в чайхане, он хорошо покушал, отдохнул, побеседовал с посетителями, пытаясь выяснить обстановку в городе. Оставив хозяину лошадь, пешком направился в Коканд.

Шейху везло. Не успел пройти с километр, как его догнал местный житель и пригласил к себе в повозку.

Шейх плохо знал Коканд, так как был в нем всего один раз, когда возвращался из Бухары. Поэтому решил знакомых из предосторожности пока не беспокоить.

Приближались сумерки. По узкому переулку Асадулла подошел к небольшому глинобитному домику. На стук в калитку вышла средних лет женщина в парандже. Шейх извинился за свой поздний визит, спросил, можно ли переночевать. Не ответив на вопрос, женщина окликнула мужа. На ее зов со двора пришел широкоплечий, плотный узбек в широких шароварах и большой белой рубахе.